Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вернулась!

Не могу никак перестроиться, живу по Английскому времени: на три часа опаздываю! Особенно ночью заснуть никак, а, кстати, неделя уж прошла!
Все вспоминаю, как здорово было тогда стоять, прислонившись к стене, теребить магнитный билетик и роптать на чересчур узкое и какое-то совсем чужое метро. А еще вспоминаю, как на экскурсиях прятала нос в шарф, мечтая о тепле, кресле и горячем шоколаде. Чертыхаясь про себя, кидала в сумку разрядившийся фотоаппарат. Терялась в примузейных магазинчиках для туристов. Толкалась в очередях. С любопытством поглядывала на иностранных мальчиков, не понимая, почему же они все-таки лучше русских. Может, потому что русские носят adidas, а английские converse? (шутка) Засыпала с блаженной улыбкой, безумно довольная, что приобрела какую-нибудь там безделушку. Ничком лежала на сиденьях в экскурсионном автобусе, счастливая и абсолютно измотанная.Как руки у меня тряслись, когда я, восхищенная, покупала диск с песнями из мюзикла. Как пыталась записать на диктофон в мобильном живое пение в театре. (Знаю, знаю, я преступница!) Как проклинала Гевина (aka Гудвин, кличка, данная ему после похода в театр), что вел нас полчаса дворами ужинать, отказываясь проехать на автобусе, аргументируя это тем, что нам полезна ходьба. Как рада потом была в этом злосчастном ресторане встретить русскую официантку, с каким удовольствием перекидывались с ней мнениями о Лондоне, как тепло прощались, выходя. Как жаль мне было уезжать.

Windzor Castle





Кусочек аббатства, внутри фоткать нельзя.


London EYE


Нулевой меридиан






вид как раз с London EYE

Stonehenge rocks


В городе BATH римские бани. Весь город, кстати, построен из камня кремового цвета. Верьте - не верьте, но в городе нет ни одного здания, сделанного из другого материала!!! (Витрины магазинов не в счет) Нам дали свободное время на прогулку - так мы больше времени потратили на поиск места встречи! Все постройки одинаковыми кажутся, будто по кругу ходишь!

@настроение: Это мои лучшие осенние каникулы!

@темы: путешественническое

---

В школе давно-давно проходил конкурс чтецов...

Пушкин

…И Пушкин падает в голубоватый
Колючий снег.
Он знает: здесь конец…
Недаром в кровь его влете крылатый,
Безжалостный и жалящий свинец.
Кровь на рубахе…
Полость меховая
Откинута.
Полозья дребезжат.
Леса и снег,
и скука путевая.
Возок уносится-
назад… назад!..
Он дремлет, Пушкин.
Вспоминает снова
То, что влюбленному забыть нельзя:
Рассыпанные кудри Гончаровой
И тихие медовые глаза.
Случайный ветер нагоняет скуку,
В пустынной хвое замирает край…
…Наемника безжалостную руку
Наводит на поэта Николай!
Он – здесь, жандарм!
Он из-за хвои леса
Следит-
упорно ль взведены курки?
Глядят на узкий пистолет Дантеса
Его остеклянелые зрачки…
И мне ли,
выученному как надо
Писать стихи и из винтовки бить,
Певца убийцам не найти награду,
За кровь пролитую не отомстить?
Я мстил за Пушкина под Перекопом,
Я Пушкина через Урал пронес,
Я с Пушкиным шатался по окопам,
Покрытый вшами,
голоден и бос!
И сердце колотилось безотчетно,
И вольный пламень в сердце закипал,
И в свисте пуль,
За песней пулеметной –
Я вдохновенно Пушкина читал…
Идут года дорогой неуклонной,
Клокочет в сердце песенный порыв…
Цветет весна
- и Пушкин отомщенный
Все так же сладостно – вольнолюбив!

Эдуард Багрицкий

ПростиТЕ маленькую хвастунишку.... Первое у меня место.... (грустно усмехается, понимая, что одна-единственная Aguti об это знает давно... Ну к черту мне эта запись? К черту мне-е?)

@настроение: Вот пишу, обращаясь к моим МНОГОЧИСЛЕННЫМ читателям... По-моему, было бы правильнее: дорогая моя и единственная Aguti!

@темы: нытье и хлюпы, то что понравилось

---

Всего две фотки... и то не мои...

Одну стащила у подруги: надо же показать степень моей... хм... чокнутости, если можно так выразиться...

Ну а здесь мы провели свои счастливые три недели. ТРИ НЕДЕЛИ! Простенько и со вкусом...

@темы: путешественническое

---

О Моей поездке в Англию... Рассказ Доры Феевой, совсем обезумевшей без интернета ...

Третьего июля мы всей параллелью 9-х классов отправились в Англию со своими классными руководителями. Кто-то хотел поднять свой уровень английского языка, кто-то надеялся хорошо отметить успешное (в той или иной степени) окончание 9-го класса, кто-то, упорхнув от родительской опеки, - почувствовать вкус самостоятельности. Мы приехали в University of Brighton расслабленные начавшимися каникулами, со счастливыми улыбками на лицах, а учителя наши, напротив, в преддверии будущих забот и ответственности, держались строго и непоколебимым взором охватывали нашу немногочисленную группу.

Расселили нас в двухэтажные корпуса с отдельными комнатами. Рядом с нашим «маленьким городком» восточной мантией с изумрудами красовалось идеально ровное, роскошное поле, где большинство студентов проводило свободное время.
В одиннадцать часов вечера мы собирались на кухне и, обсуждая прошедший день и планы на завтра, пили чай с печеньем, после чего учителя, что нередко составляли нам компанию, настоятельно «советовали» расходиться. (А потом стояли часов до 3-х ночи, смотрели, чтоб никто не выходил из комнат. (Еще бы! После того, как мы раз часов до пяти громко веселились!)
Наутро вставать не хотелось абсолютно, но все же мы делали над собой усилие, одевались и бежали бегом на завтрак, чтобы не опоздать на урок, который длился три часа, прерываясь 15-ти минутной переменой после полуторачасового занятия. Группы были интернациональны, и чем выше уровень английского языка в ней, тем больше собрано в ней представителей разных стран, тем меньше человек из одного государства в такой группе. (Ваша покорная слуга каким-то чудом, по ошибке, наверное, попала в пятую, самую сильную, и усердно там повышала свой жуткий лиснинг.)

После уроков мы, немного усталые, но вполне довольные своим сегодняшним трудом (Я, лично, вполне и еще раз вполне... Некоторые там "..." пинали, простите за выражение), перекидываясь парой слов с иностранными студентами, от Лондонской сырости и везде проникающего ветра закутывались посильнее в куртки и с решительным видом поспевали за экскурсоводом - стаффом (он же учитель).

Возили нас в разные места, правда, рассказывали о них немного, а, точнее, совсем не рассказывали, однако это не мешало нам много фотографировать и даже придавало любопытства и решительной тяги к знаниям. Спасибо, EF, ведь они, наверное, специально нам ничего не рассказывали и бросали посреди музея, чтобы мы сами учились все узнавать и приобретали исключительные умения спрашивать:"Как же, черт возьми, отсюда выйти, а то, понимаете ли, группа без нас уедет!!!"

Видели настоящий Биг Бен, правда, потрогать руками и отломить кусочек стены на память не удалось. Да и ладно, да и на том спасибо! Исторический музей: незабываемые скелеты древних английских динозавров, наверное, сильно отличающихся от наших. Мухи, пауки, очаровательные жуки, от которых воротило по дороге в лагерь. Восхитительный замок в Льюисе, к которому ведет крутая дорога между ухоженными альпийскими горками, мшистыми камнями, ароматными голосами цветов во влажном от росы воздухе. Музей восковых фигур Мадам Тюссо не остался без внимания. Спрашивалось: "Куда вы поедете: в музей Мадам Тюссо или же на шоппинг?" (Некоторые выбрали шоппинг, представляете?) Оттуда мы вышли радостные, сжимая в руках фотоаппараты с заполненными трещащими картами памяти и посаженными батарейками. Еле заметила Джастина, Путина они изуродовали, Бэкхэмы какие-то странные...
И, наконец, посетили легендарный Thorpe Park (парк аттракционов)! Стояли в очереди 2 часа с лишним... Ощутили сумасшедший выброс адреналина -2минуты... Страшнее крепления: странно они болтаются... Особое волнение нагоняют люди, что пристегивают. Актеры, блин, то есть, увы! Все нервы мне истрепали: такие лица, неподдельная спешка, кажется, что кто-то останется непристегнутым, если они чуток замешкаются! Стресс снимали в ближайшем кафе сладенькими пончиками с шоколадом. (Не берите карамельный соус, карамель какая-то горькая)

Но вот пришло время расставаться, и Англия провожала нас слезами, нахмурив свои английские тучи. Так не хотелось прощаться с нашим стаффом Аней, которая стала для нас близким другом, всегда поддерживая, выручая нас в трудной ситуации. Мы быстро нашли с ней общий язык и отлично общались на протяжении всего отдыха. Когда самолёт приземлился и мы поспешили к своим родителям, рекламные афиши на русском языке показались нам незнакомыми - вот что значит практика в языковой среде!
А их знаменитая синяя сумка у меня порвалась в первый день... Вторую не выдали, жмоты!

@темы: путешественническое

---

Ночь 1

Это попытка написать хоть что-нибудь. Она может провалиться... В принципе, она и так висит на веревке из лазурных сновидений, заключенной в объятия моей чахоточной зажигалки.

Ночная прохлада разливала по помещению фиалковый лунный свет. Слышны были уханье и мягкий шорох крыльев лесной совы. Он никак не мог заснуть: мысли лились стремительно и тревожили его возбужденный мозг. Поезд замедлил ход: очередная остановка.
Он впервые ехал в таком вагоне: всего два места, дорогая обивка, по утрам приносят люксовский сухой паек. Соседнее место пустовало.
Он выиграл билет. Едет отдыхать в пятизвездочный отель. Ему никогда не приходилось бывать даже в приличном четырехзвездочном: не хватало денег, да и вылазки за границу ограничились по счету пальцами одной руки за всю свою жизнь. Он был рад вырваться из убогой комнатушки в коммуналке хотя бы на пару недель.
Он уже не знал, сколько времени прошло, как вдруг из думы своей его вывел стук в дверь, громкий и настойчивый. Это была проводница. «Откройте пожалуйста! Извините за то, что разбудила!» - проводница почти пробасила, и вообще она была какая-то мужеподобная.
Щелкнул замок, он сел на кровать, сонно приглаживая растрепанные черные волосы. «Еще один пассажир», - объяснила женщина. Брюнет кивнул и еще потер глаза. Захлопнулась дверь, на пол опустилась дорожная сумка. Брюнет поднял глаза: на пороге стоял высокий необыкновенно тонкий молодой человек. На лицо падал свет от фонаря, проникающий в щель между плохо задернутыми занавесками. Изящные черты лица, белые отросшие волосы. Какая-то загадочная, утонченная красота. Что-то было в этих глазах, губах, длинной шее. Это даже не дело вкуса: любой человек признал бы её необыкновенность. Красота, данная небом, пленительная, но естественная.
Брюнет с интересом разглядывал появившегося спутника. Тот стоял, не двигаясь, отрешенно глядя в сторону.- Добрый вечер, - наконец прохрипел сидящий юноша. Он решил быть вежливым с вошедшим чудом.
Блондин посмотрел на него как-то странно, он вряд ли хорошо разглядел сидящего: свет от фонаря бил в глаза.
- Добрый вечер, - еще раз повторил брюнет, решив, что путник не расслышал.
Блондин покровительственно кивнул, не ответив. Поезд издал недовольное шипение и тронулся. Это заставило юношу сесть. Он как-то устало, небрежно опустился на кровать. От его идеальной осанки не осталось и следа: все гибкое его тело согнулось как-то по-царски величественно.
Брюнет улегся и уставился в потолок, размышляя о ночном госте. Гость же остался недвижим: сидел, наклонив голову и оперевшись руками о борты спальной полки.
Брюнет не помнил, как заснул: аромат цветущей липы успокоил его.

@темы: попытка самовыражения, яой

---

Донырнуть до звезд

Старик и мальчик сидят на морском берегу. Старик перебирает четки из раковин. Мальчик делает вид, что вспоминает. На самом деле он смотрит на горизонт.
Кто-то сказал мальчику, что, когда день сменяется ночью, в небе можно.увидеть звезды. Это неправда. Но вечерами мальчик приходит к морю и смотрит на горизонт.
Ночь приходит в мир. Сразу становится темно и прохладно. Звезд нет, только искры планктона вспыхивают в темной воде. Старик шевелится и говорит:
– Время прошло. Рассказывай.
Мальчик вздыхает, переводит взгляд от горизонта к старику. Что горизонт, что старик – для мальчика они оба древние и непостижимые.
– Оахо Три Весла всю свою жизнь хотел странного, – начинает мальчик.
– Почему его звали Три Весла? – спрашивает старик.
– Потому что в лодке он один стоил трех гребцов, – отвечает мальчик удивленно. Такие простые вопросы его обижают.
– Рассказывай дальше, – говорит старик.
– Он совершил много удивительных подвигов. Когда ему было только десять лет…
***
Я на время отвлекаюсь от них. Я люблю наблюдать за стариком, но время его жизни истекает. Я чувствую, что мне понравится наблюдать за мальчиком, но я не знаю, сколько ему отпущено.
В этом мире все зависит от меня. Все, кроме судьбы.
Я решаю посмотреть на звезды. Это почти так же интересно, как смотреть на людей. Почти – потому что звезды умирают реже. Я не видел их рождения, я не застану их смерти. Нет ничего столь непохожего, как человек и звезда.
И все же на них одинаково интересно смотреть.
Я думаю о том, что мальчик поспешил родиться. Он никогда не увидит звезд.
Когда я вновь смотрю на старика и мальчика, легенда близится к концу.
– И построив этот чудесный корабль, Оахо попрощался с женами и поплыл на край света, – говорит мальчик. – Бури кидали и крутили его корабль, но он плыл вперед. Волны унесли бурдюки с водой, но он стал пить морскую воду. Кончилась еда, но Оахо поймал черепаху и ел ее мясо.
– Что говорит закон? – тихо спрашивает старик.
– Нельзя есть черепах, это закон, – отвечает мальчик. – Но нельзя умирать, если можно выжить, это другой закон. Когда два закона говорят разное, каждый сам решает, как поступить.
Мальчик замолкает, но старик чего-то ждет. И тогда мальчик добавляет:
– Оахо решил жить и съел черепаху.
Старик кивает.
– Он плыл и плыл, держа путь по солнцу, – продолжает мальчик. – И однажды Оахо увидел впереди острова. Он решил, что нашел Землю-у-Края-Света, и обрадовался. Но когда корабль Оахо пристал к берегу, навстречу ему вышли его жены и дети. Так Оахо Три Весла совершил путешествие вокруг света. Так люди узнали, что мир – круглый.
Старик кивает. Пальцы его все так же перебирают четки. В ночной темноте мальчик этого не видит, только слышит, как постукивают друг о друга раковины.
– Тебе нравится Оахо, – говорит старик.
– Да, учитель. Я хотел бы быть его сыном.
Я думаю о том, что мальчик опоздал родиться. Оахо гордился бы таким сыном. Но мальчик – тоже его потомок, хоть он и не знает о том.
– Что ты хочешь услышать, Соуи Два Вопроса?
Мальчик оживляется. Он знает, что спросить:
– Расскажи мне о звездах, Алату Четыре Голоса. Старик перебирает четки. Пальцы ласкают гладкие раковины. Старик медлит, он не хочет отвечать. Но учитель обязан учить – таков закон.
– Звезды похожи на искры от костра в небе или светящийся планктон в море, – говорит старик. – Когда-то все небо было в звездах. Днем их нельзя было увидеть, зато ночами люди выходили из хижин и смотрели в небо… сколько им хотелось. Звезды висели высоко-высоко, они мерцали, но не гасли. До них нельзя было дотянуться, и они не годились ни для чего полезного. Но смотреть на них было приятно.
Мальчик слушает. Наверное, он думает о том, что смотрел бы в небо каждую ночь.
Я отвлекаюсь ненадолго и тоже смотрю на звезды. Для меня это и развлечение, и работа.
Звезды красивы, но они могут подождать.
Звезды умирают очень редко.
– …и когда-нибудь будет новое небо и новые звезды, – говорит старик. – И новые люди будут смотреть на них. Когда это случится, не знает никто.
Старик неправ. Я – знаю. Это случится через девяносто три года, два месяца и шесть дней. Но им этого никогда не узнать.
– Люди должны помнить о звездах, потому что иначе звезды забудут людей, – заканчивает старик. – И ты молодец, что думаешь о звездах.
Мальчик вздыхает. Спрашивает:
– А правда ли, что Оахо Три Весла видел звезды?
Старик молчит. Ему очень не хочется говорить. Очень.
– Так сказано в легенде о последнем подвиге Оахо, – говорит он.
– Расскажи ее, – просит мальчик.
И старик начинает рассказывать.
В этом мире от меня зависит все, кроме судьбы. Но я умею предсказывать судьбу – почтит так же точно, как движение звезд. И теперь я знаю, что мальчик умрет раньше старика.
Мне становится грустно.
– Я видел свет в небе, но не нашел там звезд. Так сказал Оахо. Я испытал все, что может испытать человек, но мне мало. Так сказал Оахо. Если звезд нет в небе, я найду их на дне моря. Так сказал Оахо. И он взял самую маленькую лодку и ночью поплыл в море. Он долго дышал, а потом взял тяжелый камень и прыгнул в воду. И он погружался все глубже и глубже, пока не достиг дна. И там, на дне моря, он увидел звезды. И они были так прекрасны, что Оахо не захотел возвращаться. Он остался на дне, и глаза его до сих пор смотрят на звезды.
Мальчик не спрашивает, кто рассказал про звезды, если Оахо не вернулся. Он знает, что правда легенды выше, чем правда жизни. Он молчит и думает.
– Оахо был великим пловцом, – говорит старик. – Он мог нырнуть куда глубже, чем любой другой человек. Куда глубже, чем можешь нырнуть ты. Не каждый, кто остается в пучине, видит звезды.
Это правда.
– Алату Четыре Голоса, – говорит мальчик. – Но ты рассказывал, что море мелеет с каждым годом. Острова становятся все больше и больше. С Раунуи на Ото-ару уже можно пройти, не замочив ног, а когда я был маленьким, приходилось плыть.
Это тоже правда.
– Море мелеет, – тихо говорит старик. – Но море все равно глубоко. Может быть, через сто лет…
Он замолкает. Ему не хочется думать о том, что будет через сто лет. Но он прав. Уже через пятьдесят лет мир изменится. Огромное море и маленькие острова превратятся в большую сушу и маленькие озера.
Так будет, потому что с каждым днем мне нужно все больше и больше воды.
– Спасибо тебе, Алату Четыре Голоса, – говорит мальчик.
Он встает и уходит, а старик тщетно смотрит в темноту, пытаясь понять, куда пошел Соуи, любящий задавать вопросы. К деревне или к лодкам?
Старик поднимает голову к небу и смотрит на меня. Смотрит так, будто видит.
Мне становится неуютно.
– Защити его, всемогущий, – шепчет старик. – Ему всего пятнадцать лет. Он слишком рано стал задавать вопросы. Защити его! Я знаю, ты слышишь меня. Ты ведаешь все, что происходит в мире. Ты видишь движение рыб в пучине и бег звезд в небе. Когда я просил, ты посылал дождь. Когда я просил, ты пригонял рыбу. Сейчас я прошу самую малость, всемогущий! Останови мальчика! Возьми мою жизнь вместо его!
Мне становится стыдно.
– Защити его, – шепчет старик. – Останови его… Я хотел бы ответить, что защитить и остановить это не одно и то же. Но я не могу ответить. Я смотрю, как плачет старик и как мальчик выбирает самую плохую лодку. Старик не хочет, чтобы мальчик умер. Мальчик не хочет, чтобы племя понесло убыток.
Я вызываю дождь.
В центре мира, там, где днем пылает свет, который люди называют солнцем, сгущаются облака. Я трачу немного энергии – и ливень обрушивается на остров, смывая слезы с щек старика. Капли барабанят по перевернутым лодкам, и мальчик останавливается, глядя в небо.
Дождь холодный.
Люди в деревне просыпаются и молят меня о милосердии.
Я не слушаю их.
Мальчик спускает лодку на воду. В лодке лежит камень на длинной веревке, свитой из копры, – якорь. Мальчик взвешивает его на руках и кивает. Камень тяжелый.
Я вызываю ветер.
Я не делал этого, когда Оахо уплыл в море. Оахо был стар и хотел лишь одного – увидеть звезды. Он увидел их, но глаза его давно уже съели рыбы.
Мальчик упрям. Он гребет, и лодка движется прочь от берега. Почти туда, где на дне моря лежат кости Оахо, опутанные веревкой из копры.
Я могу сделать для мальчика лишь одно.
Я могу показать ему звезды.
Я смотрю на дно. На стеклокерамике почти нет песка, сила Кориолиса относит его к островам. Морское дно темное, словно небо. Гладкое, сверкающее, темное небо.
Я даю команду, и на огромном цилиндрическом корпусе корабля оживают сервоприводы. Мне все равно требуется проверить механизмы – к тому дню, когда корабль достигнет Проциона и для людей откроется новое небо.
Изъеденный метеоритной коррозией лист брони начинает сдвигаться. Очень медленно. Но мальчик еще гребет, мальчик еще борется с ветром, и я должен успеть.
Корабль плывет в пространстве почти четыреста лет. Первый земной колониальный корабль. Ковчег поколений, в ласковом тропическом раю которого живут будущие колонисты. Большинство устраивает такая жизнь – рыбалка и охота, свадьбы и празднества. Тихий, ласковый рай.
Но всегда находятся те, кто хочет увидеть звезды. Иначе меня не отправили бы в путь длиной в полтысячи лет.
Мальчик бросает весла. Он сидит, вцепившись руками в борта лодки, и дышит. Дышит часто и сильно, наполняя легкие воздухом.
А глубоко внизу начинают сиять звезды.
Я должен защищать и оберегать людей. Это смысл моего существования. Каждая жизнь – бесценна, каждая жизнь – протянутая между звездами нить, дорога из прошлого в будущее. Это закон.
Но я не должен вмешиваться, спасая отдельного человека. Всегда и во всем полагаясь на доброго и всемогущего бога, люди перестанут быть людьми. Это тоже закон.
Я могу лишь показать мальчику звезды.
Лодку залило водой, лишь поплавки-балансиры удерживают ее на поверхности. Мальчик обрезает веревку острым ножом из осколка раковины, наматывает веревку на руку. На миг поднимает голову – глядя на меня.
Бросает камень за борт.
И прыгает в воду.
Мне страшно.
В десяти километрах над поверхностью моря, по центральной оси корабля в зоне невесомости, расположены мои основные блоки. Это то, чем я думаю. Но одновременно я – весь плывущий меж звезд корабль. Еще в какой-то мере я – плачущий на берегу старик, погружающийся в пучину мальчик и трясущиеся в хижинах люди.
И я очень хочу спасти того единственного, кто хочет увидеть звезды.
Я еще могу это сделать.
Я лишь не в силах найти для себя оправдание.
Вода вокруг мальчика становится все холоднее и холоднее. Дыхание космоса вытягивает тепло сквозь обшивку, а я трачу энергию лишь на то, чтобы вода в глубине не превратилась в лед. Глаза мальчика открыты, и он смотрит вниз, вдоль натянутой будто струна веревки, увлекающей его на дно.
Еще миг – и он увидит звезды.
Но он уже не успеет подняться.
Время, пока я могу его спасти, истекает. А решения все нет и нет. Я знаю, что одна-единственная жизнь не стоит ничего. Ни джоуля энергии, ни оборота сервопривода, ни килограмма воды, сгорающей в топке термоядерного двигателя.
Но я уже нарушил правила, открыв броню заслонок.
Этот мальчик хочет увидеть звезды.
Так же как те, кто строил мою плоть и учил меня думать.
Я вдыхаю клубящийся вокруг меня водяной пар. Превращаю его в воду – и бросаю в камеру сгорания. Я отдаю команды – и реактор выходит на рабочую мощность. Я касаюсь главного двигателя – и магнитная броня окутывает титановые дюзы.
Вспомогательные системы что-то кричат – это похоже на собачий лай. “Незапланированный маневр”… “расход рабочего тела”… “обоснование”… “обоснование”…
Я становлюсь радаром – и заставляю его увидеть впереди астероид. Немыслимый, чудовищный астероид, несущийся в межзвездной пустоте – прямо на меня.
Вспомогательные системы стихают.
Я снова смотрю на мальчика.
Он видит звезды. Он висит над самым дном и сквозь стеклокерамику видит звезды. Звезды прекрасны.
Я заглядываю ему в глаза – и вижу отражение звезд в зрачках. Глаза мутнеют от кислородного голодания, но он еще жив.
Звезды прекрасны, почти как люди.
Мальчик слабо ведет рукой, пытаясь сбросить веревочную петлю. Когда-то я так же смотрел но Оахо Три Весла – но тот не сделал этого движения. Он был стар и хотел лишь одного.
А мальчик хочет увидеть звезды и выжить.
Петля затянулась намертво. Мальчик достает нож и перерубает веревку. Бросает последний взгляд на звезды – и рвется вверх.
Глубина – сорок семь метров.
Ему не выплыть.
Когда два закона говорят разное – каждый сам решает, как поступить.
Я поджигаю плазму.
Тонны воды превращаются в газ и вырываются из дюз главного двигателя.
Корабль вздрагивает.
Мир бьется в судороге.
Теперь главное – все правильно рассчитать.
Водяной вал проходит по внутренней поверхности цилиндра, на миг обнажая дно. Я маневрирую, уклоняясь от несуществующего астероида. Есть три вещи, которые я должен сохранить.
Бьющийся в потоках пены мальчик, мечтавший увидеть звезды.
Острова, которым вскоре суждено стать холмами.
Ну и я сам, конечно же.
Из морского дна выдвигаются демпферы. Некоторые не срабатывают, раскрываются не полностью. Надо будет починить… потом.
Цунами пробует острова своим краем. Слизывает пальмовую рощу. И несется на старика, стоящего у кромки отступившего моря.
Мне очень жаль, но тут я бессилен.
Старик видит надвигающуюся из темноты волну. Планктон возбужденно сверкает – и это похоже на звезды.
– Спасибо, всемогущий, – шепчет старик, прежде чем водяной вал накрывает его – и уносит в море.
Цунами уже стихает, но одну жертву море все-таки получило.
Последними включениями двигателя я заставляю волны метаться из стороны в сторону. Подгоняю к берегу оглохшую, ослепшую, нахлебавшуюся воды песчинку – и выбрасываю мальчика на берег.
Буря стихает.
Мальчик лежит на песке и жадно дышит.
Я смотрю на звезды в его глазах. Отворачиваюсь.
Корабль плывет в пустоте.
Звезды красивы.
Почти как люди.
Почти.

(с) Сергей Лукьяненко

@темы: то что понравилось

---

Как все уходит...

Я знаю есть конец у всех дорог,
Я знаю, есть конец у всех мелодий,
Струится между пальцами песок..
Я чувствую, как все уходит..

Холодный ветер гонит облака
И стаи перелетных птиц в полете,
Соломинки уносит вних река,
Я чувствую, как все уходит..

Скользит беззвучно стрелка по часам,
Но время меня больше не заботит,
Я знаю, что все вещи исчезают,
Я чувствую, как все уходит..

И каждый вечер, сидя у окна,
Я наблюдаю, как заходит солнце,
И каждый его блик напоминает
О том, что больше не вернется..

Все поезда куда-то отбывают,
И я смирилась с тем, что происходит,
Смотрю в твои глаза, не отрываясь,
И чувствую, как все уходит..

Моя нелепая, больная жизнь
Не оборвется на надрывной ноте,
Я буду постепенно таять
И уходить, как все уходит..
Fleur

@музыка: Fleur. Как все уходит

@настроение: Кусаю ногти. Накручиваю локоны на карандаш. Отгадаете?

---

Почему люди часто жалуются на жизнь?

Почему? Мы сами себе боги, мы сами себе скульпторы, творцы, мастера и создатели. Мы вольны творить со своей судьбой абсолютно всё. Можем построить одним неосторожным движением нетерпеливой руки готические соборы и золотые купола. Мы можем стряхнуть кружево инея с веток цветущей липы в сорокоградусную жару. Мы можем, забыв волшебные башмачки на полке, чуть топнуть ногой, стукнуть каблуками друг о друга и попасть из тесного Канзаса в другое измерение, в апельсиново-зефирное королевство. Мы слеплены из глины. Мы рождаемся сделанными по одному образцу. А потом проходим лабиринт, длиною в жизнь. Однажды мы находим выход. Все. В лабиринте разные дороги, каждая обещает быть трудной и очень опасной. Мы сначала неуверенно ползем, но под маленькими детскими ладошками сухая потрескавшаяся почва оживает и зеленится. Потом, пошатываясь, ступаем пухлыми ножками по острым огромным валунам, одной рукой держась за шерстяной луч солнца, заботливо оплетающий крохотное запястье нежной лентой, чтобы мы не упали и не уронили кусок белой глины, сжимаемой крепко в руке с самого рождения, сами не зная зачем. Жестокими отроками, только почувствовав себя уверенными в силах своих, страдающими детским максимализмом, мы стреляем из рогаток и как бы случайно попадаем камнем в солнце, это всегда является последней каплей, и оно с оглушающим звоном монет разбивается вдребезги. А дальше я не знаю, что происходит: все как бы пылится и покрывается зловонной сажей; мы не видим ничего, опускаемся не колени и двигаемся на ощупь. На пути вырастают гибкие осиновые пруты, и сломать их невозможно; они красными ожогами режут нашу душу, уродуя искусно слепленные почерневшие сердца. Мы кашляем, выдыхаем въевшуюся в нас пыль, но уже поздно. Однажды мы находим выход…И мы уже рады концу. Мы попадаем в ад или рай, в зависимости от количества нанесенных судьбой увечий, и в медный котел кидаем затвердевший кусок неиспользованной глины. Почему мы не умеем лепить свое счастье? Может, потому, что мы не знаем, как оно выглядит? Может, Бог забыл слепить нам воображение… Нет!!!! Может, Бог ошибся и слепил вместо трудолюбия леность? Как думаете?

@темы: попытка самовыражения

---

Написала я его очень давно... Жду трезвой критики!

Он долго сидел на стуле, опустив голову и обхватив ее руками, потом, оживившись вдруг, резко встал, подлетел к окну, распахнул его и стал вдыхать леденящий воздух так жадно, будто хотел пить. Большие снежные хлопья танцевали на ветру и садились на деревья, фонари, машины, будто пытались спрятать от людских глаз что-то очень важное, что происходило на улице. Почему-то слепило глаза. Это снежинки, как маленькие зеркала, отражали свет. Тишина стояла необыкновенная, и казалось, будто слышно, как снежинки ударяются о землю. Вдох. Еще один. Он чувствует, как эта тишина отдается у него в груди. По лицу его скользит прозрачным шелком непонятная улыбка, будто он понял какую-то тайну. Закрывает окно, выключает свет и, схватив по дороге куртку и длинный шарф, выбегает на улицу. Вытягивает руку, поднимает голову к небу. Кто он? Вздрагивает каждый раз, когда снежинки тают на руке. Он что-то увидел в небе. Поворачивается, не спеша идет к парку. Дорожки занесены, и на скамьях иней. Позади остаются одинокие следы, изогнутые и петляющие, как ручей. Под нос мурлычет все одну мелодию. Подходит к голому кусту жасмина, пахнет сыростью. Смотрит вверх, но не находит больше ничего. Может, он его покинул, звездный друг? В глазах цвета горного тумана гаснет отражение огоньков. Кто он? Белый призрак, тебе не найти его более.

@темы: попытка самовыражения, яой

---

Не судите строго... недовольства в письменном виде, пожалуйста!

Полдень. Душно. Пасмурно и пахнет пылью. Он сидит в парке на некрашеной скамейке у неработающего фонтана, уже часа два читая книгу на сто семьдесят пятой странице. Лица его не видно: густые черные волосы совсем его скрывают, и невозможно понять, о чем он задумался или просто августовская жара навлекла на него сон.
Размеренные неторопливые шаги сотрясают раскаленный вакуум, и отдаются неразборчивым эхом где-то слева, за изрезанным и изуродованным каштаном у фонтана. Это заставляет его проснуться, вздрогнув. Вскидывает голову, взглядом цепляясь за элегантную фигурку, приближающуюся к нему. Черные локоны влетают вверх – смотрит, не отрываясь. В теплых глазах его нежная грусть, на губах еле заметная улыбка.
Красивый юноша подходит к нему. Челка, падающая на глаза, белые волосы спускаются до плеч.
-Ты пришел раньше, - сдержанный голос обжигает безразличием.
Лицо брюнета каменеет, улыбка сходит с лица, и лишь глаза остаются прежними: волна нестерпимого холода, сравнимого разве что с жидким азотом, не способна смыть с них мягкость и тепло.
-Не слишком приветливо для такой встречи… Потрудись объяснить причину события, - в голосе брюнета слышатся иронично-игривые нотки.
Блондин удивленно поднимает бровь:
-А ты изменился за эти два года.
-А ты нет, - отвечает как можно спокойнее.
-Я недавно разбирал вещи в коробках, - старые диски, фотографии…- губы скривились в поддельной усмешке, - подумал, что нужно вернуть это хозяину, - нерешительно протягивает большой черный чехол.
-Моя гитара!!! – юноша, кажется, не ожидал. - Откуда она у тебя?
-Тогда мы поссорились, ты ушел и не вернулся, - пожимает плечами.
-А что было потом? - нервно сглатывает.
-Ты не позвонил. Я бродил по улицам… Проснулся без денег с незнакомым в постели… А потом я выкинул все твои вещи, - бросил, не задумываясь, как будто рассказывал не про себя.
Брюнет опускает глаза.
-Я, я думал, ты не примешь меня, если я вернусь…
Кажется, время остановилось.
- Ты… еще играешь? – блондин смотрел уверенно, но почему-то казалось, что его сахарная кожа посерела.
- Нет… У тебя был кто-нибудь ? – упавший на землю лист.
- Нет… А у тебя?
- Нет, - неловкое молчание.
- Возьми ее, если нужна, - юноша протягивает гитару во второй раз.
Брюнет медленно, будто с усилием поднимает руку. Сжимающиеся пальцы нечаянно касаются чужой руки. Белокурый юноша отдергивает руку, гитара ударяется об асфальт…
-Прощай, - разворачивается, быстро уходит, чтобы не было видно слез. «Я люблю тебя», - в мыслях.
Гитара ударяется об асфальт… и струны ноют, вибрируя. Брюнет этого не замечает, остается смотреть вслед. В глазах – боль и темнота, и бессмысленные рыдания. И одиночество.
-Я люблю тебя, - одними губами, - прости меня, - проглотил вместе с отчаянием, наполнявшим воздух.
Блондин обернулся, будто услышал… В глазах – растоптанная надежда.
Вдруг брюнет сорвался с места: все стало понятно; подлетел к нему и долго еще целовал дрожащие губы, скулы, глаза. Нежность, не отданная никому за эти два года; любовь, не растраченная, не потерянная; отчаяние, превратившееся в страсть, - все для него, как тогда. Гладил плечи, прижимался к бедрам, вдыхал запах волос… Горький вкус слез, его слез у себя на губах… Стонал от его прикосновений и мокрого шепота… Лихорадочно просил о большем…
Блондин обернулся, будто услышал, но брюнет сидел неподвижно со стеклянными глазами.

@темы: попытка самовыражения, яой

---

Отключили мне недавно интернет! Настроение резко рухнуло вниз (так можно выразиться???). Началась ломка. Правда! Наркотик какой-то! Жила себе спокойненько, о благах паутины не знала, на жизнь не жаловалась... И тут я встретила его... И он перевернул всю мою жизнь...(сентиментальный роман какой-то). А сейчас? Чуть только ася не захочет подключаться - бегу и бью тревогу!!!! Привыкла (человеку вообще свойственно привыкать) к такой "роскоши", теперь чувствую себя изгоем, чуть только стоит мне хоть денька два просуществовать без инета! Мастера говорили, что придется переустанавливать Windows, видите ли касперский удалил какой-то супер важный файл... Папа, видно, устроил им разнос, и они быстренько сделали все как надо... А раньше никак? Может, потребовать с них возмещение морального ущерба? )))

@темы: глупые посты

---

Еще большее чудо произойдет, если Дора научится всем этим пользоваться... Вот фон я делать не умею... И вообще... какая сложная структура!!!!

@темы: глупые посты

---

На улицах праздник! Брызги шампанского! Крики обалдевшего от радости народа! Фонтаны ярких салютов! Парады на Красной Площади! Военные честь отдают... Дора завела дневник...

@темы: про праздники